– Благословенен будь, призрак первого инженера, незримый хранитель ламп и проводов!

Герцог воздевает к потолку свои тонкие руки, леди Аланис говорит с укоризной:

– Ваше настроение, милый Эрвин…

Тут раздается звон. Нечто темное пробивает окно, в дожде осколков падает на пол, катится.

– Сожри кобель эти камнеметы, – равнодушно огрызается Стил.

Но девушка – дочь лакея – пронзительно визжит. Вскакивает на ноги, белеет, пучит глаза. Давится визгом. На паркете, разинув рот, лежит голова человека.

– Тьма!

Все вскакивают с мест, кайры хватаются за мечи.

Красавчик Деймон поднимает голову, чтобы показать герцогу.

– Боюсь, кузен, вылазка в ратушу сорвалась. Кайр Деррек вернулся без Перстов Вильгельма.

Северяне с минуту молчат, а мимо окон пролетает что-то. В сумерках сложно рассмотреть снаряды, но все знают, что это – куски человеческих тел.

– Камнеметы, кузен, – говорит Красавчик. – Нужно выехать на берег и разрушить эти чертовы машины. А заодно отблагодарить всех, кто устроил нашим кайрам такие пышные похороны.

– Нельзя этого делать, – отвечает герцог. – На берегу тысячи, они сожрут наш отряд. Мы потеряли людей Деррека, довольно и этого.

– На берегу тысячи мещан, – цедит герцогиня с нажимом на последнее слово. – Сотня верховых рыцарей в полной броне сомнет и растопчет их. Мужики не победят, поскольку и сражаться не будут. Они побегут сразу, как увидят боевых коней.

– Миледи права, милорд, – кивает Хэммонд. – У моста стоят гвардейцы, но не ждут атаки. Мы пробьем их и врежемся в мещан, а те запаникуют и не смогут защититься.

– Напугаем мужиков и спровадим с берега! – говорит кузен герцога. – Больше не захотят помогать Серпу. Врагов у нас поубавится.

– Верно, милорд, – говорит кайр Стил.

– Дело на агатку, – говорит другой кайр, тот, со странным прозвищем Сорок Два.

– Быть может, вы правы… – хмурится герцог.

– Конечно, мы правы, милорд! – отвечает герцогиня. – Убийство северян не должно остаться безнаказанным!

– Но кто поведет отряд? – спрашивает герцог. – Я?..

Почему он спрашивает об этом? На его месте Джо просто крикнул бы: «За мной!» Но Джо не на его месте, и ничего не понимает.

– Нет, милорд, вам нельзя рисковать. Вы погибнете – всему конец. Лучше я возглавлю атаку.

– Ну, нет, Хэммонд! – кричит Красавчик. – Размечтался! Я агатовец, мне и командовать вылазкой!

– Позвольте мне, милорд, – говорит Стил, и Джо замечает странную штуку: у Стила, вроде как, слезятся глаза. – Я же ходил в греях у Деррека. Это он меня сделал воином. Я должен, пес меня куси…

А Сорок Два просто говорит:

– Я могу, милорд. Выполню с блеском, поверьте.

Герцог выбирает Стила. Почему? Счел ли веской его причину? Или просто Стил – самый низкородный из кайров, и герцогу не жаль его?.. Стил отвечает поклоном, а герцог жмет его руку:

– Помоги вам Светлая Агата.

Тогда Джо подходит к миледи и просит:

– Разрешите мне участвовать в вылазке.

Умом он не понимает, зачем это делает. Что-то в глубине сердца заставляет высказать просьбу. Быть может, это – жажда настоящего. Желание совершить, повлиять. Не пировать, когда другие гибнут. Ощутить себя воином. Ощутить себя живым, тьма сожри.

– Что это вы надумали?.. – герцогиня кривит губы. – Вы – моя защита. Я здесь, и вы останетесь здесь.

Защита?.. Ее защита – те три несчастных девушки, что пробуют пищу. И лучники на стенах. А Джоакин – не понять даже, кто, зачем ей нужен. Жизнь вообще – не то, что можно понять…

В бойницы надвратной башни они смотрят, как проворачивается на гигантских шестернях кусок моста и ложится ровно, как мчится через него конный отряд. Темно. Фонари с башни светят на берег, слепя гвардейцев, а мост остается во мраке. Расчет был точен: гвардейцы замечают атаку слишком поздно. За минуту до того, как конники врезаются в их строй.

Хотя какой, к чертям, строй? Там, на берегу, просто лагерь: палатки, костры, телеги, бочки… Горстка часовых, несколько мантелетов поперек моста – защита от стрел, не от рыцарей. Иксы сносят преграду, топчут часовых, несутся мимо костров, рубят направо и налево. Пройдя насквозь лагерь гвардейцев, они вылетают на набережную.

Там мещане. Последними днями там всегда мещане: в любое время есть охотники позаряжать камнеметы, помочь, поглазеть. Красный Серп, видно, платит им. Иксы влетают прямо в толпу, и над берегом взлетают вопли. Герцогиня права, и Хэммонд прав: мужики не пытаются сражаться – бегут. Сталкиваются, сбивают друг друга, падают под копыта… Толпа вязка, медлительна, а набережная – узка. Самые умные прыгают в воду, цепляются за льдины…

Джо и леди Аланис, и офицеры северян смотрят с башни, как рыцарская сотня давит столичную чернь. В стороне от моста темно, и можно лишь видеть, как мечутся тени, да слышать истошные крики. Герцог роняет слово, едва шевеля губами, и Джоакину кажется, что это было слово «дерьмо». Если герцоги вообще говорят: «дерьмо».

Над берегом взлетают огни. Иксы выхватывают из костров горящие поленья, поджигают факела. Плещут маслом на камнеметы, тычут пламенем. Огонь пляшет на рычагах машин.

– Пора назад, – шепчет герцог.

– Все хорошо, кузен! Наши мечи задают им чертей!

Иксы уходят все дальше по берегу, поджигая остальные машины, скидывая в воду оставшихся мещан. Набережная почти опустела: кто сумел сбежать, кто силится выплыть в ледяном Ханае, кто превратился в месиво под копытами. Люди кайра Стила светят факелами уже у Воздушного Моста.

– Они увлеклись, – нервно цедит герцог. – Пора возвращаться!

И, спустя минуту:

– Ради Агаты, пора! Деймон, подай им знак!

– Какой, кузен? Они ничего не услышат.

– Свети фонарями!

– Все хорошо, не паникуй. Мы побеждаем!

– Свети, тьма тебя сожри!

Фонари не достают туда, где орудуют иксы. Но кайр Стил, наконец, насытился местью и командует отход. Отряд поворачивает и мчит к Дворцовому Мосту.

Заслон, что успели построить гвардейцы, выглядит ничтожным. Среди руин лагеря собрали бочки, подкатили телеги, выставили копья, взвели арбалеты. Их там сотня, не больше: все, кто успел опомниться и собраться с духом. Отряд иксов тратит на них лишь пару минут. Сбавляет ход, будто споткнувшись о преграду, крутится на месте, звенит мечами… Вот все и кончено, иксы скачут через мост к воротам.

– Тьма! – шепчет герцог. – Чертова тьма!..

Три десятка лошадей вернулись без седоков. Дюжина всадников из последних сил держится в седле, некоторые падают, едва выпустив поводья.